Их социальный капитал
Кризис
Конечно, я думала оказаться в эпицентре кризиса и увидеть-услышать то, что не хотят сообщать или не замечают наши СМИ. Но кризис на поверхности не лежал. На поверхности лежала все та же американская улыбка, в воздухе были разлиты благожелательность и удовольствие от жизни.
Редкие разговоры, которые удавалось заводить на эту тему, мало что проясняли. «Я не очень чувствую кризис, - говорит местная девушка, c которой мы познакомились в студенческом кафе. – Мои родители арендуют дом. У меня не много денег. Кризис для тех, у кого много денег».
«Многие начали в этом году работать, чтобы чувствовать себя надежнее», – говорит русская мама троих американских карапузов. - Она, прожив в Файеттвилле пять лет, пошла учить английский. Считает, что даже ей необходим систематический академический курс.
Спрашиваю про кризис на общественном университетском радио, куда приходим на экскурсию. «Да, немного на нас это отражается, - говорит редактор, но не очень сильно».
Наконец-то предоставляется возможность поговорить про дома, те самые, о которых так много пишут наши СМИ. Мы едем на очередную экскурсию. Алланна, которая нас пасет, лихо скатывается с горки: «Driver it’s my talent!”(Водить машину – это мой талант!) и на ходу показывает улицу добротных строений из кирпича: «They stay empty» (Они пустые). Почти все. Так оно и есть, как пишут: люди оставили жилье, потому что не в силах расплатиться за кредит. «Культуру потребления в Америке надо менять, - рассуждает Алланна. – Люди слишком часто покупают машины, Хотят жить хорошо, не имея денег». (Быть нашей Алланне мэром. Или сенатором, как Фуллбрайт.) «А это возможно, - спрашиваю, - менять уровень потребления?» - «Другого выхода нет, - отвечает Алланна. – Дешевые кредиты кончились».
Добыча качественной информации по этой теме журналистскими способами требует времени, которого у меня здесь нет. И я ищу знаки и образы, уповая на единое информационное поле. Вот прошла буря, ice storm. В университетском сквере лежит выдранное из почвы вечнозеленое дерево. Крепкий, если не сказать могучий ствол, пышная крона. Что ему не жилось? «У этих деревьев не развита корневая система», - объясняют мне. И впрямь, вывороченный корень, как хвостик у редиски. «Наверное, догадываюсь я, - мне показывают образ американской экономики. С виду состояние блестящее, но корни-то слабые, налетела буря - и конец». На следующий день пострадавшего дерева как не бывало. Только опилки – следы того, что ствол утилизовали. «Вот, - удовлетворенно читаю я письмена Вселенной, – так американский народ расправится с этим кризисом».
Президенты-демократы
Арканзас – родина Билла Клинтона. По этой причине здесь, как минимум, два посвященных ему музея. Один в Файеттвилле недалеко от университетского кампуса. Первый семейный дом Хиллари и Билла. На снимке счастливая Хиллари в свадебном платье. Это же платье под стеклянным футляром. Простое натуральное полотно с минимумом кружев. Первые политические шаги демократа Билла. Он с народом, играет на своем знаменитом кларнете после удачных выборов. Сувениров в музее больше, чем экспонатов. Демократа Билла Клинтона дополняет демократ Барак Обама во всех видах. Бумажные куклы «Одень президента». Президент в трусах, гардероб в коробочке. «Семья президента получает от этого бизнеса?» - служащая музея ответа не знает. Я втыкаю булавочку в карту для посетителей – из Мурманска здесь еще никто не был.
Другой музей в Литтл-Роке, столице Арканзаса. Гигантское здание, уставленное томами с протоколами всех заседаний и выступлений президента Клинтона. Его программа и реализация его программы. Подарки со всего мира, в том числе очень дорогие, какие-то немыслимые золотые деревья.... А также письма детей: «Дорогой президент». Для сувениров уже не отдел, а целый магазин. Чем был бы такой музей у нас? Правильно, свидетельством культа личности. А у них? Я пристаю к Алланне с вопросами, а что говорят избиратели, а есть ли подобные музеи для других президентов, а чьи это деньги? Музеи строят на частные пожертвования, у других президентов музеи тоже есть, и вообще этот не очень дорогой.
Музеи Клинтона не для культа личности, а для демократии. Пару раз мне приходилось слышать, что самые сильные демократические традиции в штате Арканзас. (Раньше, когда была в Миннесоте, то же самое слышала про Миннесоту.)
Как раз в те дни, когда мы были в Файеттвилле, состоялась инаугурация Обамы. Нас сняли с уроков, и мы пошли в зал студенческого союза смотреть трансляцию на трех больших экранах. Народ в зале ликовал. Вставал под исполнение гимна. Дома смотрели мероприятия после инаугурации. Президент встречался с народом. Основное содержание встречи - Обама пожимает руку каждому и говорит: «Nice to see you» (Рад тебя видеть).
«Кто бы мог подумать, что выберут такого президента, - говорит на следующий наша преподавательница арт-класса Буди. – Это невероятное достижение. Когда я ходила в школу, было раздельное обучение». Буди училась в пятидесятые годы. Значит, здесь в Арканзасе еще живут люди, которые помнят и демонстрации пятидесятых годов против сегрегации. В музее показывают документальные кадры этих событий: на улицах Литтл-Рока стоят войска для поддержания порядка.
Обама не помнит этих времен. Но вспоминает их в своих речах.
Нью-Йорк
Дождавшись в расписании free-travel, мы с одногруппниками летим в Нью-Йорк. Остановливаемся в студенческом хостеле в Гарлеме. Уже вернувшись в Москву, нахожу в одном из журнальчиков, «семь самых опасных для посещения мест на популярных туристических маршрутах», и среди них Гарлем. Т.е. в России стереотип прежний. Для нас посещение было не опасным, наверное, мы были мало похожи на туристов. Если серьезно, то Гарлем сейчас подается в Нью-Йорке как район социальных реформ и вполне пригодный для посторонних людей. Бродя по улицам, я видела вывески «академий для мам» и других социальных заведений, призванных решать гарлемовские проблемы.
Правда, яркие и устрашающие типы попадаются. Но они шутят и переругиваются между собой. Случайного в их мире человека искусно обходят даже взглядом. Я чувствовала себя почти невидимкой. Только прямое обращение, например, к продавцу в магазинчике, приводило к контакту.
…Я была в Нью-Йорке семь лет назад. Тогда он показался мне полным достойных и современных ценностей. И вот, умудренная жизнью на целых семь лет, стою на том же самом знаменитом пятачке – пересечении Бродвея и 42-й стрит. Поразительно, но сейчас он кажется воплощением всего уходящего. Сдавленное небоскребами и залитое рекламой пространство – разве это то, что манит человека сегодня? Кто там, наверху, Джеймс Бонд и его подружка Ольга Куриленко? Они что, все еще интересны народу? А этот двусмысленный билборд в самом центре столицы мира! Надпись гласит: это делают горячие вьетнамские девушки. Изображен цех по пошиву джинсов с девушками в купальниках. Выше всех – реклама Тошибы. Почему Гугла нет?
Впечатление, будто попал в магазин секонд-хэнд. Ощущение плохо организованного пространства и вчерашнего дня преследовало и в центре Рокфеллера, и в башне Трампа. Имидж у города лучше, чем сам город? Нью-Йорк декорирован символами и наполнен смыслами прошлой индустриальной эпохи. Может, информационная настолько молода, что еще не создала общепризнанные ценности для массового употребления? Или все это уже есть, но не в Нью-Йорке, а в какой-нибудь другой столице мира?
Нью-Йорк провожает блинами. 1 марта перед началом православного поста в храме РПЦ служба, я наконец-то вижу самую знаменитую икону русского зарубежья Курскую-Коренную «Знамение». После службы угощение, Митрополит Иларион вместе с прихожанами за общим столом. Сейчас, когда полгода спустя я заканчиваю эти заметки, Курскую-Коренную «Знамение» привезли в Москву, и вчера я видела ее снова.
А если кому нужен адрес недорого хостела в Нью-Йорке – могу поделиться.
Будущее
Один эмигрант из России так объяснял тайну американской улыбки. «Когда Америку осваивали, ходили с кольтом. И если ты отвечал невежливо, мог получить пулю в лоб. Поэтому все научились быть вежливыми и улыбаться».
Мне это объяснение не кажется более дурацким, чем наше расхожее представление: «Улыбки у них деланные, только для того, чтобы получить свою выгоду». Сколько бы выгоды для себя ни вкладывал американец в улыбку, в ней всегда есть искреннее расположение к тебе только потому, что ты оказался на его пути. Терпимость и уважение как оборотная сторона собственной свободы. А вслед за этим - желание сотрудничать. Это их социальный капитал.
Я разделяю мнение, что весь мир сейчас на пороге перемен. Даже согласна с тем, что либеральные ценности – частное предпринимательство, выборность, главенство закона, права человека – уходят с исторической сцены. Но как известно, новое не появляется с чистого листа. При переходе на новый уровень, система вбирает в себя то, что было достигнуто раньше.
Говорят, кризис грозит-таки Америке национализацией банков и социализмом. Даже если и так, это будет совсем другой социализм.
